Я атеист.

Может вы будете удивлены, но я в окопе, хоть говорят что тут таких нет.

Есть.

Сейчас ночь и по нам работают “Васильки”. Где то в двух километрах глухо хлопают кассеты по три мины, а чуть больше чем через 12 секунд эти мины прилетают к нам и норовят упасть в траншею.

Но пока не попадают.

Голова молится своим богам, Кайман считает в слух прилеты, а я сижу на дне окопа, курю и ковыряю ножем землю стенки.

– Бач як у пєхоти все правільно? Не осипається. Бо лопатами нада копать, після “колупатора” стєнки сипляться і іх укріплять по всій длінні нада.

– Ага.

Мины гупают методично и с чётким временным промежутком. Гуп… Гуп… Гуп…

– Шиснацать, сімнацать, восємнацать, – скажет Кайман в слух.

Тишина… Сверчки, комары, рация и тишина. Голова перекрестился:

– Пронесло.

– Ага, мене тоже,- пошучу бородатой шуткой я и пряча нож встану в полный рост.

– На пасмарэть шо там те чертулаи мутят, – тихо скажет Миша.

– Я сходю, – отвечу Мише, возму с ниши тепляк, выпрыгну с окопа и пригинаясь побегу к кусту метрах в тридцати.

В тепловизоре ночь перевернутая, инвертированая и живая.

Никого.

– Тю, вони шо, просто так? – тихо спрошу я сам у себя и прильнув левым глазом к тепляку еще раз, просмотрю передний край снова.

Никого.

– Тю бля, – прошепчу я и выключив кнопку, пригибаясь побегу назад.

– Пацаны, чайник закипел, – хрипло крикнет кто то из блиндажа.

Вдали снова послышалось это вот глухое “Ту-ту-тух”. Три раза.

– По норам!

Ложка перестанет стучать по стенкам железной кружки и вместо этого будет слышен топот ног и “Сука, як жеж ви мене заїбали, чаю попить не дають”.

Голова начнет снова:

– … святий Нікалай угоднік, пресвята богородіца…

Я сяду на дно ямы и буду просто ждать.

Гуп… Гуп… Гуп…

– Девятнацать-двацать-двацать один, – скажет Кайман.

– ..спаси і сохрани, – бессвязно донесется со стороны где спрятался Голова.

Гуп… Гуп… Гуп…

– Двацать два, двацать три, двацать четыре.

– … Уже ближе ложат, у них корректировка наверное есть, – крикнет кто то с ямы позади.

Гуп… Гуп… Гуп…

– Двацать пять, двацать шесть, двацать семь, – констатирует Кайман.

– … во імя отца і сина і святого духа, – закончит очередную молитву Голова, а я просто подкурю.

– Тебе не страшно? – спросит Миша.

– Страшно.

– А чего не молишся?

– А хулі толку.

– Ну да. Бога нет?

– … ну вы можете оставить ему сообщение после звукового сигнала.

Мы засмеемся.

– Богохульніки! Себе погубите і я здохну вмєстє з вами,- услышав наш разговор пробубнит Голова, от чего лица озарят кривые улыбки.

– Голова, єслі службу божу закончів, бери тєпляк і газуй подивись шо там підари.

– … святий Нікалай…

– Голова! Блядь, біжи подивись, потом попричитаєш.

Сверчки и звук ложки стучащей по железной кружке в унисон стучащему, живому сердцу.

От сепаров снова донесется “ту-ту-тух”, теперь два раза.

– Шесть мин, – скажет Кайман голосом, как будто он разгадал страшную загадку.

– А я думав шесть мін.

– Нікого, – выдохнет Голова плюхаясь в окоп рядом с нами.

Я посмотрю на его ботинки и подъебу:

– Тапки блядь не жмуть, гггиии?

– Нє, не жмуть, заєбісь, сорок чєтвертий и новенькі.

– Так дивись до дємбєля і приодінешся.

– Ага, приодінешся з вами… Покрошили блядь в капусту, в нього парка така піздата була, а ви в ній дирок наробили – разочаровано ответит Голова и продолжит:

– … Святий Нікалай угоднік …

– Ну ізвіні блядь шо не подумали про парку.

– Акуратно нада, в голову, а ви сука як дикі хуярили… Пресвятий архангєл Міхаіл…

– Бля Галава, завязывай эту хуйню, втарахтелся, – крикнет кто то сзади.

– Іди нахуй, я богу молюсь, – крикнет в ответ Голова

Гуп… Гуп… Гуп.. Осколки посекут ветки жиденьких акаций нашей посадки.

– Двацать восемь, двацать девять, трицать, – прошепчет Кайман.

– … Ісус Христос, пресвята богородіца…

Гуп… Гуп… Гуп…

– Трицать три и всё мимо, – констатирует Кайман.

– То того шо я молюсь, – скажет Голова.

– А я чего то думал что это траншею пехота выкопала.

– Нє це того шо Голова молиться, траншея хуйня, – хохотну я.

Сверчки, ночь, рация и комары.

Через час мы уснем, а ночью проснемся от звука наших богов. Гаубичная артиллерия где то в километрах семи за спиной уебет со всех стволов. Кабанчики по деловому разрезая воздух над головами, громко посыпятся на сепарские позиции.

– Голова?

– Шо?

– Чого не молишся?

– Хай тепер підари моляться, я спать хочу.

Дальше будет снова ночь, сверчки, комары и рация.

Потом наступит утро.

Мы это утро увидим одни из первых, потому что солнце Украины встаёт на Донбассе.